Французская экспедиция в Египет 1798-1801 гг.: взаимное восприятие двух цивилизаций - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Прусская cтр.№ 26

В другой статье - П. С. Жирара - упоминается о занятиях коптов. Автор отмечает, что арабы после завоевания Египта поручили им вести кадастры и те, осознав, что это единственный род деятельности, которым они могут заниматься, преуспели в деле межевания земель и раскладки налогов, а потому при каждом бее имеется свой копт-чиновник (sous-intendant). Более того, по свидетельству Жирара, копты зачастую злоупотребляют своим положением с целью увеличения собственных доходов: «Используя невежество феллахов, привлекая к соучастию в незаконных делах большинство старост деревень и часто обеспечивая себе безнаказанность посредством подарков, они нашли возможность поднять свой доход до четвертой части от взимаемых ими налогов» . Также он отмечает, что в городах Гирга, Фаршут и Кена копты занимаются ткачеством и работают с драгоценными металлами, подчеркивая, что «здесь так же, как и в Европе, усердие тоже является уделом тех, кто гоним властями за свои религиозные убеждения» .

Таким образом, на страницах прессы подчеркивалось напряжение между различными этноконфессиональными группами населения Египта. Примечательно, что хотя французы делали в своей политике в Египте ставку, в том числе на коптское население, коптские монахи описывались в крайне негативном свете, что можно считать следствием тех изменений, которые претерпело отношение к христианству во Франции XVIII в.

Как уже отмечалось, французская администрация старалась играть на религиозных чувствах большинства египтян и провозглашала себя защитницей ислама. В Courrier de l’Égypte и Décade Égyptienne мы видим не только примеры подобной религиозной демагогии, но и обнаруживаем там оценки французами этой религии и отражение их представлений о ней.

В № 76 от 18 термидора VIII года (6 августа 1800 г.) дается в связи с описанием празднования дня рождения Пророка довольно подробная характеристика ислама как религии и краткая биография Мухаммада. Последнего автор статьи описывает следующим образом: «Какими бы ни были наши религиозные взгляды, Магомет должен рассматриваться как человек выдающийся для своего века и среди своих соотечественников, достойный, благодаря своему гению, просвещенности и отваге, восхищения последующих поколений. Рожденный среди людей невежественных и суеверных, он смог оценить власть и могущество религии; поставив себя между Создателем и человеком, он смог заменить догмой о единстве Бога массу идей и нелепых обычаев людей Востока».

Подобное суждение о Мухаммаде, как уже отмечалось, вполне было характерно для того времени. Тот же образ предприимчивого политика (хотя и негативный, в отличие от, скорее, позитивной оценки личности Пророка автором вышеприведенной статьи), достигающего власти, прикрываясь религиозными лозунгам, выведен и в пьесе Вольтера «Магомет» .

В этом же выпуске Courrier de l’Égypte рассказывается о семи основных положениях (points fondamentaux) ислама, причем первые три называются догматическими (формула «нет Бога, кроме Бога», принцип воздаяния после смерти, предопределение), а последние четыре - практическими (молитва, милостыня, пост, паломничество в Мекку). Автор статьи явно путает и смешивает пять столпов ислама (культовых предписаний) и пять столпов веры (догматика) . Не совсем понятно, почему он выделяет именно семь вышеназванных позиций, и откуда он мог получить подобные сведения. Впрочем, в газете упоминается, что знания о Коране были почерпнуты автором статьи из бесед с мусульманами.

О Коране сообщается, что он является источником многочисленных «моральных заповедей» и предписаний, которые необходимо соблюдать: отказ от алкоголя и ростовщичества, разрешенное количество жен, право наследования. С одобрением и явно под влиянием революционных преобразований в семейной сфере во французском обществе автор статьи отзывается о возможности развода, который «дозволяет исправить то насилие над законами природы, которым нередко является брак». Однако сведения о предписаниях Корана изложены кратко (хотя автор и сообщает, что ему известно много больше), а о самой священной книге ничего не сказано. Такую лаконичность автор объясняет следующим образом: «Иногда, дабы получить правильное представление, бывает полезно поставить вместе в кратком виде ряд фундаментальных принципов той доктрины, что нередко изложена без всякого порядка». Очевидно, автор статьи не имел систематизированного знания об исламе, а потому его рассказ выглядит путанным. Главным же, на его взгляд, является то, что «для величия мусульман особенно пагубной оказалась догма предопределения, которая побуждает их пренебрегать приобретением тех знаний, что дают нам столь большое преимущество над ними во всех сферах». То есть техническая и военная отсталость связывалась именно с исламом.

На страницах Courrier de l'Égypte встречается еще несколько сюжетов, связанных с религией мусульман. Так, в № 56 от 13 плювиоза VIII года (2 февраля 1800 г.) приводится ответ шейхов дивана на вопрос Мену о том, разрешает ли ислам дервишам ходить голыми по улице. Шейхи объяснили, что это противоречит религии, после чего последовал приказ Мену об их аресте. В № 103 от 30 плювиоза IX года (19 февраля 1801 г.) описаны религиозные обряды месяца рамадан, причем особо подчеркивается их строгость. В № 21 от 25 фримера VII года (15 декабря 1798 г.) приводится следующий пассаж: «Среди мусульман Каира поговаривают, что один дервиш имел откровение о разговоре, состоявшемся между Магометом и судьбой. То, с каким доверием было воспринято это откровение, побуждает нас изложить его здесь: “Когда Магомет увидел французский флот, приближающийся к берегам Египта, он пошел к судьбе и спросил: “О судьба, ты неблагодарна, я тебя сделал высочайшим властелином мира, а ты захотела отдать французам самую прекрасную из стран, подчиненных моему закону”. Судьба ему ответила: “О, Магомет! Приговор вынесен, надо, чтобы он свершился. Французы прибудут на землю Египта и покорят ее, у меня больше нет возможности этому помешать. Но послушай и утешься, я решила, что эти завоеватели будут мусульманами”. Магомет вполне удовлетворился этим ответом и ушел довольный”».

Не вызывает сомнений то, что эта история была выдумана французами и помещена на страницах газеты в пропагандистских целях - для убеждения армии в том, что египтяне поверили в это и отнесутся к завоевателям лояльно.

В Décade Égyptienne также встречается достаточно много пассажей связанных с исламом. Поскольку в журнале публиковались статьи французских ученых, он отражает взгляд на ислам в духе эпохи Просвещения и Французской революции. Так, ислам называется религией, «полной суеверий и нетерпимости» , а сама конфессиональная обстановка в Египте изображается весьма непростой: «Худшее из следствий предрассудков состоит в том, что различия между конфессиями или даже между сектами делают в этих странах смертельными врагами людей, имеющих разные верования» . Постоянно подчеркивается пагубное влияние тех принципов, которые, по мнению французов, являются религиозными предрассудками: «Покорность мусульман судьбе мешает им противостоять жестоким бедствиям» .

О священной книге мусульман говорится в таком же духе: «Коран, как Библия, Евангелие и Веды, содержит в себе принципы чистой морали, перемешанные с нелепыми вымыслами, на которые философия может взирать только с жалостью» . Корану в Décade Égyptienne посвящена небольшая статья Марселя с переводом первой суры . Как отмечает Марсель, «сын Абдаллаха обязан своим потрясающим успехом не столько мечам его приверженцев, сколько 140 сурам, или главам, которые соответственно обстоятельствам успешно спускались с небес в течение 23 лет, для того чтобы направлять в нужное русло невежественные умы его соотечественников». Хотя он ошибается - священная книга мусульман содержит 114 сур, Марсель высоко ценит язык и поэтичность Корана, называя его «шедевром красноречия». Наверное, именно потому, что Марсель так хотел отразить эти качества священной книги в своем переводе, сам перевод получился литературно обработанным, но не слишком близким к тексту оригинала.