Рабочее самоуправление в России. Фабзавкомы и революция. 1917–1918 годы - читать онлайн книгу. Автор: Димитрий Чураков cтр.№ 52

С другой стороны, встречные настроения усиливались и в рабочей среде. Комментируя «Уроки Октября» Троцкого, В. И. Старцев делится важными наблюдениями: сопоставив резолюции солдатских и рабочих митингов, видно, что солдаты поддерживали власть Советов, но не партии, тогда как рабочие, напротив, чаще в своих резолюциях настаивали на передаче власти большевикам, выражали полное доверие им⁹. Не лишним будет вспомнить и то, что уже в марте представители некоторых московских фабзавкомов готовы были отказать Моссовету в доверии из-за его тактики проволочек с введением 8-часового рабочего дня. Таким образом, в предоктябрьские дни партийный радикализм смыкался с радикализмом, нараставшим в рабочей среде¹⁰.

В этом смысле по-новому может восприниматься и проводившаяся с 17 по 22 октября, то есть в самый канун большевистского переворота, I Всероссийская конференция фабрично-заводских комитетов¹¹. Если принять во внимание тот факт, что возможные сроки начала восстания в планах большевистского руководства колебались с 20 по 26 октября и примерно в тех же числах планировался съезд Советов, а также чрезвычайный съезд большевистской партии, то можно предположить, что конференция могла стать как бы запасным вариантом для большевиков в случае неудачи на съезде Советов. В пользу допустимости такой версии говорит и тот тон, который звучал в докладах Л. Троцкого и Л. Каменева, от имени руководства партии излагавших позицию большевиков по текущему моменту¹².

Но не стоит забывать, что левые коммунисты составляли особую, в определённом смысле даже маргинальную группу внутри большевизма. Их потенциал мог реализоваться только в случае формирования определённых условий в обществе. Из политических же партий последовательно отстаивали необходимость переориентации революции с Советов на фабзавкомы даже после Октября только некоторые группы анархистов¹³, но и их можно назвать маргиналами в среде левых¹⁴.

Вместе с тем понятно, что сама по себя переориентация даже более широких групп «революционной демократии» с Советов на фабзавкомы ничего не давала, если к такой переориентации оказались не готовы сами фабзавкомы как органы рабочего самоуправления. Это и объясняет важность второго подвопроса, поставленного нами, и вытекающей из него задачи более детально проанализировать шедшие процессы внутри фабзавкомовского движения. И здесь картина оказывается иной, чем представляется это обычно.

В прежней историографии считалось правильным воспринимать органы рабочего представительства как некую единую, внутренне недифференцированную данность. Но это мало отражало действительное положение вещей – к октябрю 1917 г. фабзавкомовское движение уже прошло несколько этапов. В нём разворачивались важные организационные процессы, формировались свои «верхи» и свои «низы». Во всём ли их позиция совпадала?

Отвечая на этот вопрос, следует признать, что взгляды Старцева на доминирующие накануне Октября настроения в рабочем классе нуждаются в некоторой корректировке. Известные на сегодняшний день материалы конференций и других руководящих органов фабзавкомовского движения действительно свидетельствуют о значительной степени их политизации и большевизации накануне и во время переворота. Так, резолюция уже упомянутой I Всероссийской конференции фабзавкомов провозглашала, что «спасение революции» заключается «в переходе власти в руки Советов»¹⁵. Решение это отражало настроения большинства региональных центров фабзавкомовского движения в стране. Пробольшевистскую резолюцию принимает проходившая с 18 по 26 сентября 1917 г. конференция заводских и промысловых комиссий Баку¹⁶. II конференция фабзавкомов Москвы, состоявшаяся 12-17 октября, высказалась за переход власти в руки Советов, причём в такой формулировке, которая не оставляет сомнений в том, что большинство делегатов в этом видело возможность обеспечить чисто физическое выживание рабочих¹⁷. Такие же мотивы звучали и в резолюции от 15 октября текстильщиков Москвы¹⁸. Один из наиболее примечательных в плане изучения большевизации средних и верхних этажей фабзавкомовского движения документов был принят в начале сентября 1917 г. конференцией фабзавкомов промышленных предприятий Астрахани – в него был дословно включён текст резолюции VI съезда РСДРП (б) «Об экономическом положении» в той ее части, в которой шла речь о рабочем контроле¹⁹.

Представляется, что в конкретных условиях осени 1917 г., когда происходит обострение политической борьбы, усиление большевистского влияния на руководящие органы фабзавкомовского движения приобретало решающее значение. На их поддержку большевики могли опереться в решающие часы борьбы за власть. Однако, если спуститься ниже, на уровень предприятий, ситуация окажется несколько иной. Бесспорно, симпатии к большевистской партии и надежды, связанные с лозунгом перехода всей полноты власти к Советам, были широко распространены и здесь. В частности, в своей резолюции рабочие Мастерских тяжёлой и осадной артиллерии, расположенных в Благуше-Лефортовском районе Москвы, не просто поддержали, а потребовали «от Советов, чтобы они уже теперь приступили к действию», и заявили, что поддержат Советы «всеми имеющимися» в их распоряжении силами²⁰. А в распоряжении Мастяжарта находилось до 1000 вооружённых рабочих и около 60-ти отремонтированных орудий. Три дня спустя, 18 октября 1917 г., созвучное этому решение принимают рабочие завода Михельсона. На своём общезаводском собрании они заявили, что спасение «полуразложивгиегося государства» видят только в установлении твёрдой власти в лице Советов²¹. Или, уже в разгар событий, 25 октября, резолюцию с поддержкой питерских рабочих и с требованием перехода всей полноты власти в руки Советов принимают на заводском митинге 500 рабочих известной своей революционностью Рябовской мануфактуры²².

Но так было далеко не везде. В прежней историографии вопрос об окончательной победе большевиков в фабзавкомовском движении не был решен окончательно. Дискуссия, однако, велась о том (как это видно на примере работ, посвящённым фабзавкомам Московского промышленного региона и Москвы), какой из летних месяцев 1917 г. следует считать переломным в отношении окончательного перехода фабзавкомовского движения на сторону большевиков²³. Но о какой окончательной победе большевиков могла идти речь, если часть органов рабочего самоуправления даже на таких крупных предприятиях, как Прохоровская мануфактура, Трубочный завод, «Айваз», переходят под их контроль только осенью?

Обобщающих работ на этот предмет так и не появилось, но если суммировать имеющиеся данные, то получится, что даже в крупнейших центрах фабзавкомовского движения в конце октября оставались, что называется, солидные «резервы» для дальнейшей большевизации²⁴. На Украине, к примеру, около трети рабочих работало на предприятиях, где фабзавкомы не были большевизированы²⁵, 16% рабочих крупнейших петроградских заводов также не шло за большевиками²⁶, причём на мелких, особенно текстильных, предприятиях столицы ситуация была ещё более неприятной для большевиков²⁷. Даже на I Всероссийской конференции фабзавкомов, несмотря на то что её подготовка и ход контролировалась большевиками, около V делегатов оказались их оппонентами²⁸. Очевидно, новые массовые источники и методы их обработки могут дать и дадут ещё более красноречивые результаты. Особых сенсаций ждать, разумеется, не приходится: оценка большевистского влияния в рабочей среде как преобладающего вряд ли окажется поколебленной, но многие противоречия, которые вскоре после Октября проявятся в рабочем движении, зарождаются и существуют уже осенью 1917 г. Выявить их и распознать их природу – важная задача исторической науки ближайшего будущего.