Рабочее самоуправление в России. Фабзавкомы и революция. 1917–1918 годы - читать онлайн книгу. Автор: Димитрий Чураков cтр.№ 53

Более того, уже сейчас можно предположить, в каком направлении могут идти эти уточнения. Как и в некоторых других случаях, в тот момент симптомы новых настроений проявятся, прежде всего, в психологии женщин-рабочих. О чём идёт речь? На состоявшемся 15 октября 1917 г. I Общегородском митинге работниц Москвы была принята во многом типичная для того времени резолюция с требованием перехода власти к Советам. Как сообщал в отчёте корреспондент большевистской газеты, «митинг закончился пением Интернационала»²⁹. Но что важно, несмотря на широкие пропагандистские мероприятия, предпринятые Комиссией по агитации и пропаганде среди работниц при МК РСДРП (б), в нём приняло участие немногим более 600 человек. И это было правилом. Петроградским большевикам пришлось даже выпустить специальную листовку, в которой отмечалось, что большая часть женщин-работ-ниц на приглашение принять участие в митинге «только и знает отнекиваться: куда там митинг! Когда на уме покупка сахара, когда мыла вторую неделю не достать, когда на завтра обеда не из чего варить!»³⁰.

Очевидно, в предстоящих исследованиях уточнению подлежат позиции и других слоёв русского пролетариата: молодёжи, кадровых рабочих, представителей разных профессий (особый интерес вызывает позиция печатников и железнодорожников). В том числе важно рассмотреть влияние этих и прочих групп пролетариата на деятельность органов рабочего представительства. Что же касается отмеченной на примере женщин-работниц тенденции к «остыванию» революционных «страстей», то она к октябрю 1917 г. успела проявиться чуть ли не повсеместно, что было подмечено уже современниками и крайне тревожило, по понятным соображениям, лидеров большевизма. Ленину пришлось даже выступить с официальным разъяснением своей позиции по этому поводу. Он уверял, что в рабочей среде приходится иметь дело не с кризисом революции, а с кризисом доверия к мирным способам её обострения³¹. Возможно это и так, но неужели Ленин не понимал, что, возникнув, кризисные явления могут распространиться и на все стороны психологии масс, в том числе и на их готовность к массовым вооружённым выступлениям?

Словом, говорить о единообразии в созревании условий большевистской революции на разных уровнях иерархии органов производственного самоуправления не приходится. Наиболее быстро и полно процессы большевизации охватывали верхние и средние этажи фабзавкомовского движения. На конкретных предприятиях темпы и формы большевизации могли быть самими различными, а сама большевизация низовых органов производственного самоуправления могла приобретать самые разноплановые очертания. Такая «структурная рыхлость», впрочем, не позволяет говорить о неготовности производственного самоуправления к масштабным переменам в жизни страны, но очевидно, что для деятельного руководства предстоящим взятием власти было целесообразней опираться на более мобильные органы, органы, имеющие статус не экономических, а политических объединений рабочего класса -то есть на Советы, как на практике повсеместно и происходило.

Суммируя высказанные соображения по первым двум вопросам (о вероятности переориентации большевиков с Советов на фабзавкомы как на «штабы восстания», а также о готовности к подобного рода переориентации самих фабзавкомов) приходится признать несколько важных моментов. Процессы большевизации не были мифом, хотя протекали гораздо более неоднозначно, нежели пыталась это представить советская историография, но перенос в политической борьбе акцентов с Советов на заводские и фабричные комитеты означал бы неминуемую маргинализацию большевиков, постепенное разрушение их как партии, претендующей на государственную власть в силу своей общенациональной значимости. Сами фабзавкомы также не стремились сыграть чужую для них роль. На определение их позиции в Октябрьские дни решающее значение оказывали не столько процессы большевизации, крайне неравномерные и противоречивые, сколько процессы внутреннего развития, о которых подробно говорилось в предшествующих главах. Несмотря на то что развитие фабзавкомов было далеко до завершения, но специфика их как органов, связанных преимущественно с поддержанием и налаживанием производства, успела проявиться в полной мере: к осени 1917 г. фабрично-заводские комитеты уже сложились как низовые органы производственного самоуправления трудовых коллективов.

Тем самым любой, самый тщательный и беспристрастный анализ фабричных и заводских рабочих комитетов покажет, что никакими «штабами революции» они не были и не могли быть. Об этом свидетельствует как структура фабзавкомов, так и предшествующая их деятельность на различных этапах революции. В определённом смысле, признавая важную роль рабочего представительства в целом в 1917-1918 гг., можно согласиться с мнением руководителей ЦС ФЗК Петрограда, позже писавших, что «фабзавкомы и их объединения … являлись организующими и снабжающими центрами и базами» для передовых частей наступающей революционной армии. Единственным замечанием к сформулированной столь жёстко позиции будет то, что, вопреки убеждению лидеров фабзавкомовского движения, отнюдь не фабзавкомы занимались общей мобилизацией и организацией сил на левом фланге, а сама большевистская партия. А что касается «снабжающих центров» – то с этим не поспоришь, утверждение совершенно справедливое. Только вот подобные «центры» являются отнюдь не «штабами», а «интендантскими отрядами», в лучшем случае – «тыловыми гарнизонами»³². Фабзавкомы как особые органы рабочего самоуправления в большей мере тяготели к борьбе за интересы рабочих в области экономики. Политическую же сферу они готовы были уступить другим рабочим организациям.

Более подробно следует остановиться на третьем из поставленных выше подвопросов. Итак, если фабзавкомы не превратились и не стремились превратиться в своеобразные штабы восстания, в чём же в таком случае проявилось их реальное участие в установлении новой революционной власти в октябре 1917 года? Кампания по принятию деклараций, наказов и постановлений с требованием передачи власти Советам, о которой было сказано чуть выше, безусловно, сыграла свою пропагандистскую и мобилизующую роль: голос низовых комитетов и особенно их руководящих центров не мог не воздействовать на общий политический климат. Но слова остаются словами. Они влияют на изменения в настроение масс, но мало эффективны против штыков и государственных канцелярий. Несколько видных деятелей рабочего вдижения, в 1917 г. возглавлявших ЦС ФЗК, среди которых П. Н. Амосов, Н. К. Дербышев, М. Н. Животов, Н. А. Скрыпник, С. Г. Уралов, В. Я. Чубарь и др., в подготовленном ими после революции сборнике документов «Октябрьская революция и фабзавкомы» в силу отмеченного обстоятельства совершенно справедливо пытались сосредоточить своё внимание на практической стороне вопроса. Ключевой мыслью содержащихся в книге комментариев является утверждение, что в октябрьские дни 1917 г. фабзавкомы вовсе не ограничивались «только политическими резолюциями и посылкой своих представителей на всевозможные политические собрания», они последовательно и активно действовали³³.

Развивая свою концепцию фабзавкомов как «штабов революции», бывшие лидеры ЦС ФЗК в третьем томе подготовленного ими издания документов по истории фабзавкомовского движения доказывали, что одним из важнейших направлений деятельности рабочих комитетов в период Октябрьских событий становится организация и руководство деятельностью Красной гвардии³⁴. Роль фабзавкомов в создании и материальной поддержке рабочей милиции – Красной гвардии бесспорна и о ней уже упоминалось в нашем исследовании. На некоторых петроградских предприятиях непосредственно накануне вооружённого восстания фабзавкомы принимали решения активизировать запись рабочих в отряды