Спарта. Миф и реальность - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Печатнова cтр.№ 72

Для успокоения общественного мления Клеомен созвал апеллу, чтобы «оправдать перед народом свои действия» (Plut. Cleom. 10. 2). Этот жест Клеомена объясняется вовсе не его демократизмом. Надо иметь в виду специфику жизни в малых коллективах, подобных спартанскому, где невозможно было что-либо скрыть. Клеомен вынужден был объяснить причину своих поступков и доказать правомерность предпринятых мер. Плутарх, передавая эмоциональную речь Клеомена, по-видимому, дословно цитирует Филарха. Хотя вся речь, вероятно, — конструкция Филарха, однако последний, скорее всего, верно передал суть сказанного царем. То, что Клеомен должен был выступить перед народом, не вызывает сомнений. Но собрание было созвано не только ради того, чтобы оправдать совершенное преступление. Как и его предшественник, Клеомен обязан был внести свой законопроект в апеллу и добиться его официального одобрения. Реформы Клеомена приобретали юридическую силу только после утверждения их народным собранием. Но о самом законопроекте Плутарх говорит крайне мало. Возможно, это объясняется тем, что в первой части жизнеописания Агиса — Клеомена он уже изложил содержание ретры Лисандра (Plut. Agis 8) — документа, все пункты которого фактически полностью совпадали с предложениями Клеомена.

В начале своей речи Клеомен постарался успокоить сограждан и объяснить им причину применения силы по отношению к эфорам. Для своего оправдания он прибег к тщательно отобранным историческим реминисценциям. Он уверял сограждан, что эфорат — это поздний институт, не освященный авторитетом Ликурга, а следовательно, незаконный и губительный для Спарты и ее царей ^[342]. Будучи потомком царя Павсания, Клеомен в своей речи, вероятно, использовал памфлет своего предка об узурпации власти эфорами (Arist. Pol. V. 1. 5. 1301 b 17–21; Ephor. ap. Strab. Vin. 5.5. p. 366 = Fgrffist 70 F 118). Bar часть речи Клеомена, непосредственно касающаяся эфоров: «... соблюдай они хоть какую-то воздержность, лучше было бы их терпеть, но коль скоро незаконно присвоенной силой они подрывают и упраздняют древнюю власть, изгоняя одних царей, убивая без суда других и запугивая угрозами каждого, кто мечтает узреть Спарту вновь обретшей самое прекрасное, поистине божественное устройство, — это совершенно непереносимо» (Plut. Cleom. 10. 6–7). Говоря об эфорах как убийцах царей, он, конечно, намекал на активное участие эфоров в казни царя Агиса в 241 г. Об этой сравнительно недавней истории прекрасно помнили в Спарте. Таким образом, уничтожение эфората трактовалось Клеоменом как возвращение к золотому веку Ликурга и как очищение Спарты от той скверны, которая завелась здесь после великого законодателя. Как видно, идеология реформаторского движения Клеомена была во многом основана на «спартанском конституционном фольклоре».

Свои насильственные действия Клеомен объяснял и оправдывал тем, что иначе невозможно было «избавить Лакедемон от занесенных извне недугов — роскоши, расточительности, долгов, ростовщичества и двух еще более застарелых язв — бедности и богатства» (Plut. Cleom. 10. 7). Это уже программная речь. Клеомен от самооправдания переходит к тому, что могло наиболее заинтересовать его слушателей, — к обещаниям социального характера.

На том же собрании Клеомен представил слушателям свой проект реформ: «А для блага остальных я поделю всю землю поровну, освобожу должников от их долгов и устрою проверку и отбор чужеземцев, чтобы лучшие из них стали гражданами Спарты и с оружием в руках оберегали наш город…» (Plut Cleom. 10. 11). Перед нами программа Клеомена, очень близкая по своему содержанию к ретре Лисандра/Агиса (Plut. Agis 8). Все пункты этой программы носят ярко выраженный демократический характер. Как и Агис (Agis 7. 3), Клеомен обещал «с помощью равенства возродить Спарту» (Cleom. 7. 1), имея в виду сделать всех граждан равными в социально-экономическом и политическом отношении. Речь Клеомена, конечно, с энтузиазмом была встречена всеми присутствующими на народном собрании. Граждан мог насторожить только один пункт — предложение даровать гражданские права метекам (иностранцам) на условиях военной службы. Но Клеомен, конечно, объяснил такую непопулярную в глазах граждан меру необходимостью создать большую боеспособную армию.

Для осуществления реформ, особенно военной, нужны были большие средства. Клеомен такими денежными ресурсами не обладал. Он, конечно, был очень богатым человеком, как любой спартанский царь эллинистической эпохи, но не настолько, чтобы взять все расходы на себя… Клеомен действовал более решительно, чем царь Агис, обратившийся за материальной помощью только к своим родственникам и ближайшим друзьям (Plut. Agis 9. 5–6). Но даже Клеомен не решился на такую радикальную меру, как конфискация у граждан их движимой и недвижимой собственности. Эта акция не входила в его планы и не являлась частью его реформ. Он ограничился только конфискацией имущества изгнанников, да и то с некоторыми оговорками (Plut. Cleom. 11. 2–3). Что касается оставшихся в Спарте имущих граждан, он решил «в рабочем порядке» заставить их отдать значительную часть своего состояния в фонд реформ, не прибегая при этом к насильственной конфискации. Для облегчения непопулярной меры Клеомен, подобно Агису (Plut. Agis 9. 5), начал с себя. Он первым внес в государственную казну собственные средства, скорее всего, огромные ^[343]. То же самое сделали его ближайшие друзья и родственники, включая мать и отчима (Plut. Cleom. 11. 1). Но, по-видимому, для большей части граждан эти пожертвования были отнюдь не добровольными. Плутарх на этот счет ничего не сообщает, но его фраза, что «затем и все остальные граждане» поступили так же (11. 1–2), наводит на мысль, что Клеомен обязал всех оставшихся в городе состоятельных спартиатов внесли определенные средства в государственную казну.

Клеомен с самого начала действовал более решительно, чем Агис. Убийство эфоров и изгнание потенциальных оппонентов, видимо, произвели глубочайшее впечатление на спартанскую элиту и показали решимость царя идти до конца. Поэтому, в отличие от Агиса (Plut. Agis 9. 3–6), Клеомен мог себе позволить не тратить время и силы на убеждение богачей. Он просто настоятельно рекомендовал им расстаться с частью своего имущества. Это было предложение, от которого никто не посмел отказаться. Точно так же Набис в 195 г. будет «выбивать» из богатых граждан деньги для своей армии (Polyb. ХIII. 7). Клеомен, подобно Набису, не лишая состоятельных граждан всей собственности, по-видимому, оставлял за собой право и в дальнейшем их эксплуатировать. Создав земельные и денежные ресурсы, Клеомен приступил к реализации своих проектов.