1918 год: Расстрелянное лето - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Тюрин cтр.№ 36

Подполковник удивленно посмотрел на меня, потом какое-то время думал и, наконец, спросил:

– У вас что, есть опыт в подобных делах?

Это был ожидаемый вопрос, поэтому я ответил быстро и лаконично:

– Есть.

Подполковник снова задумался, при этом несколько раз пригладил свои усы, что было явным признаком сомнений, когда человек не знает, как поступить. Похоже, он все еще не мог понять, что за человек такой этот поручик. После хладнокровного расстрела бандитов в ресторане Стешин мог поверить в любые способности этого человека и даже в то, что до сих пор вызывало у него сомнение: планирование и осуществление операции по уничтожению банды в сто клинков. Контрразведчик не сомневался в надежности поручика, он просто хотел понять: кто этот умный, жесткий и решительный человек? Ну, не тянул он на роль простого поручика артиллериста и все тут!

– Хорошо, Вадим Андреевич. О задачах, которые я перед вами поставлю, скажу позже, так как мне их еще надо сформулировать, а теперь я вам расскажу об обстановке в Царицыне.

Как оказалось, до приезда Сталина в городе был довольно мягкий режим, при котором большевистская власть уживалась с эсерами, меньшевиками и остальными партиями. Процветала свободная торговля. Впрочем, гадать о подобном благополучии не приходилось: все это давала свободная торговля хлебом. В обмен на хлеб в Царицын шел различный товар из Ростова, рыба – из Астрахани, нефть – с Кавказа. С приездом Сталина все изменилось. Во всех частных лавочках на витринах остались лишь гуталин, повидло и горчица. Весь запас товаров и продуктов, что были завезены ранее в обмен на хлеб, одним махом был сметен жителями и беженцами. В городе увеличилось число военных патрулей, а значит, участились проверки документов. На заводах стали организовываться боевые дружины. После того как большевики очередными декретами за всеми обывателями закрепили трудовую повинность, а также ввели карточную систему, из города стали уезжать люди, а в первую очередь беженцы, которые временно остановились в городе. Теперь помимо хлебных карточек у горожан осталась еще одна возможность достать продовольствие – субботние и воскресные рынки, на которые в город съезжались окрестные крестьяне. Материя, иголки, фитили для керосинок, сам керосин и прочие товары менялись на муку, сало, крупы и яйца. Естественно, спекуляция приняла такие крупные размеры, что большевики только разводили руками, но сделать ничего не могли.

Кроме общей информации я получил сведения о первых лицах городской власти, а также краткие, но исчерпывающие характеристики по высшему командному составу армии и городской ЧК. Собрать такие данные могли только люди, которые работали у большевиков, причем явно не на рядовых должностях. Мое предположение нашло подтверждение, когда мы заговорили о документах, которые мог мне предложить контрразведчик. Оказалось, что у него есть несколько образцов бланков, а также полтора десятка чистых листов с синими печатями царицынской ЧК, поэтому я попросил подполковника сделать мне бумагу чекиста.

Затем мы перешли в другой кабинет и продолжили наш разговор уже в расширенном составе, вместе с Надеждой Доморацкой. По некоторому размышлению, мы решили, что каждый из нас получит отдельные документы, а на людях, если придется совместно работать, будем считаться женихом и невестой.

– Какую профессию вы думаете себе взять? – поинтересовался подполковник у меня.

– Часовщик. Я слышал, что у красных в ходу есть такая проверка. Покажи руки! Если мягкие и белые, то могут и к стенке поставить, а часовщик вполне рабочая профессия, но при этом руки не заскорузлые и без грязи под ногтями. Вот только надо подобрать соответствующий костюм к этой роли. Думаю, подойдет пиджак, рубашка-косоворотка, сапоги. Кстати, вы сможете найти мне очки с простыми стеклами?

Контрразведчик внимательно посмотрел на меня, потом сказал:

– Сегодня пошлю человека в местный театр. Думаю, найдет. А вы, Надежда Михайловна, как мы тогда и решили, будете учительницей. Ничего не изменилось?

– Нет. Одежда и документы у меня давно готовы.

– Что за человек с вами едет, Вадим Андреевич?

– Не знаю. Общались с ним всего десять минут, после чего я поехал сюда. Хорунжий Шестого Донского полка Никитин Владимир Васильевич.

– Вряд ли за оставшееся время я о нем что-нибудь узнаю. Завтра, в десять часов утра, жду вас у себя. Будьте готовы, что именно завтра вас переправят в Царицын. На этом всё.

– Вы не знаете находящейся где-нибудь поблизости часовой мастерской?

Контрразведчик сначала удивленно на меня вытаращился, но уже спустя пару секунд сообразил, что мне надо.

– Есть здесь недалеко, на этой улице. От нас через три дома.

Стать часовщиком за такое короткое время нереально, зато можно много узнать о тонкостях их работы, набраться от них профессиональных и жаргонных словечек. Умение разговорить собеседника, подстроиться под него входило в список моих талантов, именно поэтому спустя полчаса наш разговор с часовым мастером переместился из мастерской в чайную, где мы проговорили с ним около двух часов. Память у меня всегда была отличная, так что при беглом опросе я смог бы сойти за часовых дел мастера.

Потом у меня была встреча с хорунжим, которая напоминала поединок. Мы пытались в разговоре понять, что представляет собой собеседник, раскрыть его сильные и слабые стороны, но при этом не открыться самому. Вопрос, кто будет старшим в нашей паре, не обсуждался, а значит, Ватрушев довел до сведения Никитина, что это буду я. Вот только какими дополнительными полномочиями наделил его миллионер, я мог лишь догадываться, хотя после разговора с ним мог с определенной уверенностью предположить, что казак на наемного убийцу не тянет. Еще выяснилось, что воевать за интересы белых или красных он не хочет, а пока поживет так.

– Ни невесты, а уж тем более жены и детей нет, а потому я волен своей жизнью сам распоряжаться. Ты мне лучше скажи, Вадим, что делать будем, если дочка богатея нашего в Москве останется?

– В Москву за ней поедем.

– Ну, так тому и быть. Дело благородное и рисковое. Как раз по мне. Вот только ты сказал, что с девушкой едешь. Кто она и зачем ей в Царицын? Пойми мой интерес, я ведь свою шею подставляю, если что не так пойдет.

– Скажу тебе так, Володя, мне помогли в одном деле, а теперь моя очередь пришла оказывать услугу.

Никитин помолчал, потом сказал:

– Почему-то я так и подумал. Ладно, но меня в свою политику не втягивай. Не желаю в этих делах участвовать.

– Не буду.

На следующее утро я снова был у Ватрушева, где узнал, на первый взгляд, непонятную новость. Татьяна задерживается в Москве. Об отъезде в Царицын на этот раз не было ни слова. Может, у нее там появились какие-то непонятные мне интересы? Судя по виду отца, тот был явно озадачен и встревожен этой телеграммой. У меня уже появилась мысль, чем вызвана возможная задержка девушки в Москве, но озвучивать я ее не стал.