Русский ориентализм. Азия в российском сознании от эпохи Петра Великого до Белой эмиграции - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Схиммельпеннинк ван дер Ойе cтр.№ 50

Когда Лобачевский спросил Ковалевского, готов ли тот провести несколько лет в Сибири, чтобы выучить монгольский язык, а затем, возможно, получить кафедру по этому предмету, тот не подпрыгнул от радости. Тогда, как и сейчас, восточные районы империи воспринимались как конец мира: удаленная, пустынная, ледяная тюрьма для преступников и политически нежелательных лиц. Он спрашивал совета у многих, в том числе у своих соотечественников Мицкевича и Осипа Сенковского, и все в один голос рекомендовали ему принять это предложение. В результате весной 1828 г. бывший студент-классик отправился в длительное путешествие вместе с Александром Поповым – еще одним студентом, несколькими годами его младше. И снова Ковалевский видел прежде всего позитивные стороны в сложившейся нелегкой ситуации. Пересекая Уральские горы в начале июня, в одном из писем он ликовал: «Переезд через Урал дает невиданные чувства. На самой высокой горе я стряхнул европейскую пыль с ботинок. Прощайте. Я в Азии!.. Какой-то новый воздух дунул мне в лицо» ⁴⁸⁹.

Конечной целью путешествия для обоих служил Иркутск. Там основам литературного монгольского языка их должен был обучить Александр Игумнов, хорошо освоивший язык правительственный чиновник. Обучение подкреплялось практическими занятиями – общением с местным населением в ходе длительных поездок с остановками в окрестностях Иркутска и по более удаленным местам. Эрдман и один из его коллег дали студентам подробные инструкции изучить малоисследованные земли, которые будут служить им домом на протяжении трех лет, – их историю, географию, верования, этнографию, статистику, народную медицину и экономику. Короче говоря, они должны были докладывать обо «всем, важном или неважном», что попадется им на глаза ⁴⁹⁰. При этом им было выделено щедрое финансирование на покупку книг и рукописей для университетской библиотеки.

Ковалевский и Попов послушно выполняли указания своих наставников, быстро осваивали монгольский язык и его более разговорный бурятский вариант. Ковалевский даже доехал до монгольской столицы Урга (ныне Улан-Батор), где познакомился с Хамбо-ламой, главой буддистской традиции Гелугпа, распространенной в Бурятии. Тот пригласил Ковалевского провести некоторое время в его резиденции – Гусиноозерском дацане. Этот визит, в ходе которого Ковалевскому разрешили наблюдать за ритуалами, беседовать с монахами, изучить обширную коллекцию религиозных текстов, породил интерес к буддизму, который ученый сохранил на всю жизнь. Ковалевскому также выпала большая удача оказаться в Иркутске в тот момент, когда через город проезжали члены одиннадцатой Русской духовной миссии в Пекине, которым предстояло 10 лет провести в столице китайской империи. Он ухватился за редкую возможность добраться до Пекина, где провел целый год, совершенствуясь в монгольском языке, а также приобретая знания в маньчжурском, китайском и тибетском ⁴⁹¹. Вернувшись в Восточную Сибирь, трудолюбивый студент даже нашел время для основания в приграничном Троицкосавске ⁴⁹² местной русско-монгольской школы для детей бурятских казаков и чиновников.

Планировавшееся на четыре года путешествие в итоге растянулось на пять лет. Ковалевский и Попов вернулись в Казань в начале 1833 г., их немедленно вызвали в Санкт-Петербург для беседы в Академию наук. Исаак Шмидт был весьма поражен познаниями студентов в монгольском языке. На основании его крайне благоприятного доклада министру просвещения Уварову Ковалевский был назначен главой новоучрежденного монгольского отделения, третьего на факультете Восточной словесности Казанского университета, Попов получил место преподавателя монгольского языка в Первой казанской гимназии.

Эксперимент Лобачевского завершился безусловным успехом. В последующие годы университет послал нескольких лучших выпускников в азиатские страны для завершения обучения и возвращения преподавателями на развивающийся факультет Казанского университета. Среди этих счастливчиков было несколько будущих выдающихся востоковедов XIX в., в том числе тюркологи Илья Березин и Николай Ильминский, а также китаист Василий Васильев ⁴⁹³.

Наиболее срочной задачей в качестве первого преподавателя монгольской словесности в Казанском университете Ковалевский видел создание качественных учебных пособий. Если коллеги, занимавшиеся турецким, арабским или персидским языками, могли опираться на работы западных ориенталистов, то новая область знаний представляла собой лингвистическую целину. Через два года после начала работы на кафедре он публикует грамматику монгольского языка, в 1837 г. завершает двухтомную монгольскую хрестоматию, которая принесла ему первую Демидовскую премию и повышение до статуса полного профессора.

Вершиной достижений Ковалевского стал монгольско-русско-французский словарь. По совету отца Иакинфа, с которым он подружился в Иркутске, Ковалевский начал собирать монгольские слова и выражения еще во время пребывания в Сибири. Вернувшись в европейскую часть России, он представил Академии наук словарь, содержащий 40 тыс. слов и ставший основой для последующей работы. Опубликованный в 1844–1849 гг. трехтомный словарь и сегодня остается актуальным справочным инструментом ⁴⁹⁴. Ковалевский разумно согласился с настойчивыми просьбами выдающегося французского синолога Станисласа Жюльена и сделал свой словарь трехъязычным, принеся немалую пользу западным ученым. Помимо получения второй Демидовской премии, этот труд помог Ковалевскому убедить Академию наук, и она избрала его своим действительным членом в 1847 г. Однако звание академика предполагало переезд в Санкт-Петербург, а Николай I, по всей видимости, был еще не готов снять ограничения с политически неблагонадежного поляка, поэтому он заблокировал это решение ⁴⁹⁵.

Возможно, та же самая подозрительность Николая стала причиной, удержавшей Ковалевского в Казани, когда все его коллеги переехали в столицу после завершения востоковедческой учебной программы в Казанском университете в 1854 г. Тем не менее власти признали его высокие заслуги, назначив в том же году ректором университета. Ковалевский сохранял этот пост в течение пяти лет, пока не был уволен после волны студенческих беспорядков – регулярное несчастье для руководства университетов в бурные десятилетия, предшествовавшие революции 1917 г. Два года спустя, в 1862 г., Ковалевскому удалось добиться назначения на должность профессора общей истории и декана историко-филологического факультета в Варшавской Главной школе (с 1869 г. университет).