Русский ориентализм. Азия в российском сознании от эпохи Петра Великого до Белой эмиграции - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Схиммельпеннинк ван дер Ойе cтр.№ 84

Реакция Ольденбурга на бурные события 1917 г. была типичной для его социального слоя. Несмотря на то что он поддерживал сохранение монархии в каких-то ограниченных формах, его не очень расстроило отречение царя. Как и многие ученые, он поддерживал партию кадетов, сформировавшую сразу после Февральской революции Временное правительство вместе с умеренными левыми партиями ⁸⁰⁵. Летом того же года ему довелось даже побыть министром просвещения в одном из недолговечных кабинетов Керенского.

Когда в октябре в результате государственного переворота к власти пришли большевики, Ольденбург был в ужасе. Он постоянно выступал против злоупотреблений нового режима и даже был арестован на некоторое время как контрреволюционер. Когда его друг поэт-символист Александр Блок написал поэму «Двенадцать», длинную хвалебную песню, где большевики сравнивались с Христом и двенадцатью апостолами, Ольденбург ответил мрачным стихотворением «Мертвец». Однако в отличие от многих коллег Ольденбург не уехал в эмиграцию. Уже к весне 1918 г. секретарь Академии наук начал искать способы примириться с новым режимом и даже лично встречался с Лениным. На какое-то время его усилия дали положительный результат. Многие коллеги-академики не приняли новый политический порядок (членов коммунистической партии не было среди академиков до 1929 г.), но прагматичный подход обеспечивал выживание Академии как институции ⁸⁰⁶.

Ольденбург предлагал советскому правительству экспертные консультации со стороны Академии. Так, по выражению Франсин Хирш, он был архитектором «революционного альянса» с коммунистической партией в вопросах политики в отношении этнических меньшинств ⁸⁰⁷. Хирш утверждает, что это партнерство было не просто браком по расчету, поскольку в первые годы советской власти партия и такие ученые, как Ольденбург, имели общие взгляды на выдвижение представителей азиатских меньшинств молодого государства. Но когда Сталин вернулся к более прорусской националистической политике, этот альянс потерял свою прочность. Но еще важнее оказалось стремление Сталина установить жесткий контроль над культурной и интеллектуальной жизнью в конце 1920-х гг., что привело к фактическому подчинению Академии коммунистической партии ⁸⁰⁸.

В отличие от ситуации десятью годами ранее Ольденбург не смог противостоять «культурной революции», начатой Сталиным ⁸⁰⁹. Несмотря на всю его гибкость в отношении попыток советизации Академии наук, переименованной к тому моменту в Академию наук СССР, его верность принципам академической независимости сделала его мишенью для нападок как «буржуазного ученого» и «формалиста». В октябре 1929 г. он был уволен с поста непременного секретаря и несколько следующих ночей ложился спать одетым в ожидании ареста органами ОГПУ. Но в отличие от многих других ученых в его дверь ночью так и не позвонили. Возможно, Ольденбург, подобно Анне Ахматовой или физиологу Ивану Павлову, также отличавшимся независимостью, считался слишком известным ученым, чтобы его ликвидировать.

На следующий год академик даже был частично реабилитирован и назначен главой Института востоковедения. Это учреждение, находившееся под эгидой Академии наук, образовалось в результате слияния Азиатского музея и нескольких других тематически близких организаций. Даже переехав в Москву (хотя петербургское отделение и сегодня занимает роскошное здание бывшего дворца великого князя на набережной Невы), институт остался ведущей организацией по изучению Востока. В 1933 г. коллеги Ольденбурга отметили 55-летний юбилей его академической карьеры на специальном заседании Академии наук. Год спустя он мирно скончался.

С момента своего основания в 1855 г. факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета занял ведущие позиции в этой сфере научной деятельности как в России, так и за рубежом. Существовали специализированные учебные заведения, ориентированные больше на практику, такие как московский Лазаревский институт или Специальная школа живых восточных языков в Париже. Многие великие западные университеты – в Кембридже, Лейдене, Гёттингене и Йеле – создавали кафедры восточных языков, некоторые из них сделали это даже столетием раньше. Однако ни один из этих университетов не имел отдельного факультета, деятельность которого была бы посвящена исключительно этой сфере науки.

По сравнению с другими факультетами, например факультетом права или естественных язык, набор на восточный факультет был незначительным. Если на юридическом факультете на рубеже XIXXX вв. насчитывалось более 2 тыс. студентов, то по азиатским языкам специализировались только 182 человека, или около 5 % общего числа студентов университета. Факультет получал непропорционально большую долю средств, несмотря на постоянные жалобы на обратное. Из 58 полных профессоров университета девять преподавали на восточном факультете, сравните с 18 на юридическом факультете, где училось почти в десять раз больше студентов ⁸¹⁰. Эта статистика показывает значимость этой сферы науки как источника и специалистов для удовлетворения имперских амбиций в Азии и уважения к российской науке за рубежом. Когда в 1916 г. знаменитый антиковед Михаил Ростовцев делал обзор российской науки, он назвал востоковедение одной из наиболее уважаемых в мире отечественных научных дисциплин ⁸¹¹.

Николай I учредил восточный факультет с утилитарными целями, подобно тому как Петр Великий основывал Академию наук. Индолог Иван Минаев признавал интересы властей, когда провозглашал в официальном адресе: «Интересы России всегда было тесно связаны с Востоком, а поэтому востоковедение у нас не могло не находить себе практического приложения… Восток для русского ученого не может быть мертвым, исключительно книжным объектом научной пытливости» ⁸¹². Петербургские профессора были государственными чиновниками, и имперская Табель о рангах описывала их статус, как и статус любого другого чиновника. Многие из ученых, в частности Казем-Бек, Минаев или Дмитрий Позднеев, находились на службе у государства.