Спарта. Миф и реальность - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Печатнова cтр.№ 31

Мы, к сожалению, очень мало знаем о реформах, проведенных в Спарте в сер. VI в. Но внимательное изучение древнего предания приводит нас к выводу, что именно в этот период здесь произошли большие перемены как во внешней, так и во внутренней политике: Спарта значительно усилила свои позиции в греческом мире, создав Пелопоннесский союз и изгнав целый ряд тиранов из городов не только Пелопоннеса, но и остальной Греции. Во внутренней политике был принят ряд ограничений, направленных главным образом на выравнивание образа жизни знати и рядовых граждан и на сокращение, хотя бы и формально, социальной дистанции. Все эти преобразования происходили в годы жизни единственного известного нам помимо царей крупного политического лидера Спарты — эфора Хилона. Возможно, именно Хилон был автором и проводником некоторых, а может быть и всех, преобразований в период с 70-х по 50-е гг. VI в. По словам П. Кэртлиджа, «если какой-либо спартанец и был главным образом ответственным за новое направление, им мог быть только Хилон, эфор-эпоним 556 г. и один из семи мудрецов Древней Греции, который также, возможно, изменил статус эфората» ^[99].

Мы не знаем, в чем конкретно заключалось реформирование эфората, которое традиция связывает с именем эфора Хилона. Можно только предполагать, что Хилон был инициатором закона, передавшего председательство в народном собрании и в герусии от царей к эфорам. Это был последний шаг в реформировании эфората, который полностью эмансипировал эту магистратуру от всех остальных властных структур. Во всяком случае, к началу классического периода эфорат обладал уже всей полнотой исполнительной и контролирующей власти в государстве, став, по сути дела, правительством Спарты. Можно только предполагать, что ежемесячная клятва между царями и эфорами, о которой упоминает Ксенофонт, была установлена по инициативе эфора Хилона (Lac. pol. 15. 7).

В сер. VI в. завершилась целая эпоха, у начала которой стоял Ликург. Особенности спартанской жизни, которые так удивляли греков, приобрели ясные очертания именно в этот период. Без тирании эфората невозможно было бы создать систему общественных институтов, куца были включены все граждане поголовно. Только реформированный эфорат, получивший в свои руки все рычаги власти, мог осуществлять постоянный контроль над системой общественного воспитания и общественных обедов. Да и вся модель спартанского общественного бытия в своем классическом виде сложилась, по-видимому, во многом благодаря последовательным усилиям нескольких поколений эфоров. Права была английская исследовательница Лилиан Джеффри, заметившая, что, если бы эфорат не превратился «в предохранительный клапан для демоса, цари и герусия потеряли бы гораздо больше власти в пользу народного собрания, чем они это сделали в действительности» ^[100].

Предварительные замечания

К сер. VI в. коллегия эфоров окончательно оформилась как политический институт, стоящий в оппозиции к царской власти. Спартанские эфоры имели самые широкие полномочия, что позволяло им господствовать и над аристократической герусией, и над царями. Первоначально их основной задачей было оберегать Спарту от тирании. Эфоры стали во главе борьбы с тиранами вне Спарты и, используя угрозу тирании, сумели поставить под свой контроль собственных царей. Постепенно это дало возможность эфорам присвоить себе весьма большие полномочия и к началу классической эпохи стать главной политической силой в государстве.

Позже, в V–IV вв., влияние эфората настолько усилилось, что в древности стало трюизмом сравнивать власть эфоров с тиранической властью (Xen. Lac. pol. 8. 4: ώσπερ ol τύραννοι; Plat. Leg. IV. 712 d; Arist. Pol. II. 6. 14. 1270 b 14: αρχήν… Ισοτύραννον).

Под непосредственный контроль эфоров попали все должностные лица. Единственным исключением из правил оказались сами эфоры: для них не был обязателен традиционный спартанский образ жизни (Arist. Pol. II. 6. 16. 1270 b). Их не касались ограничения, накладываемые на всех должностных лиц государства. Так, вплоть до ΙΙΙ в. до н. э. мы не знаем ни одного случая, чтобы эфор привлекался к суду за свою прошлую деятельность. Отчет, который одна коллегия эфоров давала post factum следующей за пей коллегии, как правило, носил чисто формальный характер (ер.: Arist. Rhet. III. 18. 1419 а). По окончании срока полномочий некоторые из эфоров становились членами герусии, сохраняя таким образом свой высокий статус и влияние в обществе.

Чтобы лучше представить себе систему управления спартанским государством, надо помнить одну очень важную черту, присущую полисам со слабоструктурированным правящим сословием. На это обратил внимание И.Е. Суриков: «Некоторые архаичные черты государственного устройства Спарты давали ее властной элите определенную свободу для маневрирования. В частности, всегда оставалось не вполне понятным, кто в спартанском полисе является носителем суверенитета… В различных ситуациях в этой роли могли выступать: апелла (как воплощение гражданского коллектива), эфоры (как полномочные представители гражданского коллектива), герусия (в силу традиционного авторитета), цари (в силу харизматического статуса)… Как следствие такого положения вещей один орган или носитель власти мог дезавуировать решение, принятое другим…Иными словами, если та или иная акция, скажем тех же царей, достигала успеха, геронты и эфоры могли "задним числом" санкционировать се как официальную государственную инициативу, а если она, напротив, влекла нежелательные последствия, те же геронты и эфоры попросту "открещивались" от нее» ^[101]. В основе многих труднообъяснимых поворотов спартанской политики и нелогичных с точки зрения обыденного сознания политических решений лежала именно эта особенность спартанской правящей элиты: слабая специализация властных структур, ведущая к размыванию четких критериев их полномочий. В такой ситуации очень большую роль приобретал так называемый человеческий фактор: степень влияния той или иной коллегии эфоров во многом зависела от наличия или отсутствия в ней крупных политических фигур.

Большое значение для усиления власти эфоров имело их председательство в народном собрании (Thuc. 1. 87. 1–2 — эфор Сфенелаид в 432 г.). Когда именно эфоры сменили царей в качестве председателей апеллы, точно неизвестно. Скорее всего, это произошло ближе к концу архаического периода, возможно, в сер. VI в. ^[102] С этого момента в руках эфоров оказался очень важный рычаг давления на общественное мнение. Конечно, если одни и те же эфоры в течение года фактически руководили деятельностью народного собрания, то они, что вполне естественно, могли самым решительным образом влиять на принимаемые решения. В тех немногих случаях, когда Ксенофонт упоминает спартанскую апеллу, он говорит о ее решениях как принятых «эфорами и народным собранием» (Hell. II. 4. 38; III. 2. 23; IV. 6. 3), но чаще апелла вовсе не фигурирует в тексте «Греческой истории». Ксенофонт считал достаточным сослаться на одних эфоров, так как именно они формулировали решения, принимаемые апеллой, и как ее председатели выражали мнение пассивного большинства. В свое время оксфордский профессор Энтони Эндрюс, оценивая особенности политической структуры Спарты, обратил внимание на то, что тандем «эфоры — апелла» мог успешно функционировать только при наличии консенсуса между этими двумя частями: «Мы не знаем ни одного случая конфликта между эфорами и народным собранием: мы знаем несколько судов над царями, но вплоть до бедствий III в. до н. э. мы не слышим, чтобы эфор привлекался к суду за его прошлую деятельность. Избранные из всей массы граждан, они, в общем, отражали чувства избирателей и, очевидно, понимали, насколько далеко могут заходить в своей независимости» ^[103].