Спарта. Миф и реальность - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Печатнова cтр.№ 32

Если V век можно назвать веком эфоров — тогда эта коллегия действительно главенствовала над всеми остальными органами власти, — то уже в IV в. положение постепенно начинает меняться. К сожалению, от IV в. сохранилось очень мало свидетельств об эфорате и его взаимодействии с герусией и царями. Однако то немногое, что нам известно, говорит скорее о фактическом ослаблении власти эфоров. При сильных царях, подобных Агесилаю, последнее слово почти всегда оставалось за ними. Так, в суде над Сфодрием, совершившим должностное преступление (он вроде бы по собственному почину совершил рейд против Афин), решающим оказалось мнение именно Агесилая (Xen. Hell. V. 4. 23–33). К 378 г. Агесилай уже 22 года как был царем и, по всей видимости, очень ловко научился манипулировать судебной коллегией, контролируя голоса как геронтов, так и эфоров. Для оправдания Сфодрия Агесилаю хватило одного-единственного аргумента. Он заявил, что Спарта нуждается в таких воинах, как Сфодрий, и потому его нельзя предавать казни, несмотря на то что оп бесспорно виновен (Xen. Hell. V. 4. 32). Как отмечает П. Кэртлидж, «суд над Сфодрием был самой зрелищной иллюстрацией фундаментально недемократического характера правовой системы в Спарте. Решающим для исхода суда над Сфодрием стало мнение только одного человека — царя Агесилая» ^[104].

Как нам кажется, постоянно уменьшающееся гражданское население и растущее экономическое неравенство сильнейшим образом воздействовали на состав эфората. Известный феномен, характерный именно для Спарты, — катастрофическое уменьшение числа граждан (οφλιγανθρωπισα — досл. малолюдство) ^[105] — привел к тому, что резко сократилось и число претендентов на должность эфоров. Если в эпоху Аристотеля в эфоры могли еще попадать «случайные» люди (Pol. II. 6. 16. 1270 b), то позже, когда гражданское население исчислялось уже не тысячами, а только сотнями, эфорат, в сущности, превратился в закрытый клуб. К сожалению, мы мало что можем сказать об эфорах эллинистической эпохи. По всей видимости, к III в. до н. э. эта коллегия давно уже перестала быть институтом, созданным для противовеса аристократии. Теперь эфорат представлял собой «аристократический заповедник» и выражал, как правило, интересы социальной элиты. Цари старались «протолкнуть» в число эфоров близких им людей (Plut. Agis 8. 1; 12). О деградации этого института ярче всего свидетельствует поведение эфоров в период реформ Агиса и Клеомена. Все спартанские цари, вовлеченные в этот конфликт, использовали эфорат как безотказный инструмент в их борьбе друг с другом.

Эфорат прекратил свое существование в 227 г. Хотя цари-реформаторы, то с помощью насилия, то используя подкуп, с необычайной легкостью устраняли неугодных им эфоров и назначали на эту должность своих ставленников, но в конце концов даже такой «карманный» эфорат показался Клеомену обузой, и он избавился от него (Plut. Cleom. 10. 1). Эти события — убийство четырех эфоров и последующее уничтожение эфората как института — завершают историю самой уникальной магистратуры, изобретенной спартанцами (Cleom. 8; 10). Так завершилось многовековое противостояние эфоров и царей.

Выборы эфоров. Эфоры-эпонимы

В классическое время эфоры избирались из всех граждан Спарты (Arist. Pol. II. 3. 10. 1265 b 39; II. 6. 15. 1270 b 26) сроком на один год. Могли ли они избираться повторно, точно неизвестно. Хотя в источниках нигде нет указания на запрещение повторного избрания, но таково было общее правило в отношении республиканских магистратур в греческих полисах. Насколько последовательны были в этом отношении спартанцы, трудно сказать. Список эфоров, где вроде бы нет повторяющихся имен, мало что даст. В нем поименно названо всего 76 человек, из которых большинство — это эфоры, чья деятельность падает на время Пелопоннесской войны. От других эпох имен эфоров практически не сохранилось. А если учесть, что за время существования этой должности ее носителями были несколько тысяч спартанских граждан, то становится ясным, насколько бесполезно обращаться к дошедшему до нас списку эфоров. Как нам кажется, если в Спарте и существовал запрет занимать эту должность повторно, то ему, видимо, следовали только в период архаики и ранней классики. При катастрофическом уменьшении числа полноправных граждан подобное предписание было трудновыполнимым, и его, скорее всего, тем или иным способом обходили.

Другое ограничение, вполне традиционное для греческих полисов, касалось возрастного ценза: претендовать на должность эфора можно было только после 30 лет (ер.: Xеn. Lac. pol. 4. 7; Plut. Lye. 25. 1). Скорее всего, выборы были прямыми и происходили непосредственно в народном собрании ^[106], по с полной уверенностью это утверждать нельзя. Сомнения возникают из-за слов Аристотеля, что «из двух самых важных должностей народ на одну избирает, а в другой сам принимает участие: геронтов они избирают, а в эфории сам народ имеет часть» (Pol. IV. 7. 5. 1294 b 27–30). Из этих слов Аристотеля Г. Бузольт сделал вывод, что народное собрание не выбирало эфоров ^[107]. Того же мнения придерживался и комментатор Аристотеля В. Ньюмен ^[108]. Краткость и двусмысленность древней традиции об избрании эфоров породили в научной литературе целый ряд гипотез. В качестве примера того, как далеко можно зайти в своих предположениях при отсутствии надежной основы в виде традиции, приведем гипотезу американского исследователя Пола Рея о двухуровневом избрании эфоров. По его мнению, на первом этапе выборы происходили по отдельным территориальным округам. Причем на этом предварительном этапе кандидатов подвергали всесторонней тщательной проверке, так называемой докимасии. Второй этап происходил уже в народном собрании. Эфорами становились те из представленных кандидатов, на которых пал жребий. Таким образом, окончательное решение, как думает II. Рей, отдавалось на волю божественного случая ^[109].