История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 80

Страница

– Дай Бог, – говорит она, – чтобы наша жизнь была так весела, как свежо это яйцо, и так усыпана добрыми делами, как расписано оно.

Тосты, поздравления, песни, пляски и обильное угощение заканчивают радость двух семейств, соединяющихся узами родства.

В двух селениях Опишквиты (Кутаисского уезда) и Бандза (в Мингрелии) существует обыкновение в день храмового праздника великомученика и победоносца Георгия, 23 апреля, раскачивать огромное дерево. Толпа, собравшаяся вокруг дерева, охватывает его, а некоторые взлезают и размещаются на ветвях и до тех пор качают, пока не вырвут с корнем. Тогда дерево обносится вокруг церкви три раза, прислоняется к ее стене вверх корнями и закидывается каменьями.

Откуда явился этот обычай и что он означает, никто обяснить не может.

В монастыре на реке Хопи 13 и 14 августа бывает ярмарка, на которую стекается множество народа. На горе расположен монастырь, имеющий вид крепости. Стены его прячутся в зелени плюща, винограда и других разнообразных пород вьющихся растений, которыми так богата тамошняя природа. Вид с монастыря очарователен: открытая на значительное пространство долина реки Хопи окаймляется с одной стороны зеленым лесом, где растут грецкий орех, фиговое дерево и виноградник; с другой – холмами Верхней Мингрелии, из-за которых на темно-синем фоне неба подымаются до облаков снежные вершины Сванетских гор, заканчивающих картину.

Обширная поляна перед монастырем в это время кишит народом; со всех сторон приезжают и приходят новые лица, по большей части женщины, которых часто бывает более мужчин. Каждая держит в руках моток шелку, почти исключительный предмет торговли на местных рынках.

Среди толпы можно встретить и княгиню или богатую дворянку, верхом на лошади, сопровождаемую всадником и несколькими непременно босыми бичо (слуги); несколько незатейливых, на скорую руку устроенных магазинов с ситцами и прочими простыми материями довершают картину. Собственно праздник и увеселения начинаются после обедни. По окончании службы народ группами располагается под деревьями за скромную трапезу, состоящую из огурцов и дынь с чуреками, запиваемых достаточным количеством вина. Веселые возгласы, слышные по временам из разных углов, пляска лезгинки под звуки балалайки и пистолетные выстрелы – лучшие свидетели веселящегося народа.

Собравшиеся на праздник начинают свои увеселения скачкой и джигитовкой и затем переходят к национальному танцу. Толпа мужчин и женщин, взявшись вперемежку за руки, становится друг подле друга локоть к локтю и составляет, таким образом, круг или хоровод пар в 50 и более. Один из участвующих затягивает песню, после короткого стиха или куплета которой последние звуки подхватывает весь хоровод. Вместе с началом песни начинается и движение хоровода вправо или влево; все делают незатейливое pas из четырех тактов. Вдруг запевала начинает петь самым одушевленным образом, и толпа начинает прыгать вместе, в такт, делая вприпрыжку то же самое, и это повторяется несколько раз.

«Чрезвычайно интересно видеть этот круг, – говорит очевидец, – из мужчин и женщин в живописных туземных костюмах, так нежданно и быстро переходящих от плавных, стройных движений к необузданным, диким. Впрочем, как те, так и другие, особенно у женщин, были исполнены грации, так резко отличающей здешнюю породу».

В песне мингрельской мало слов, но чрезвычайно разнообразен напев. Последний не уныл и одинаков, как при веселых, так и печальных случаях. В кругу высшего класса поются духовные песни на грузинском языке, перенятые у имеретин и гурийцев; почти во всех песнях есть запевала, и часто песни поются на два хора.

У гурийцев нет привилегированных импровизаторов; да и народ не может указать на людей, которые славились бы быстрым поэтическим воображением и уменьем сложить песню, «но всякое эффектное, геройское предприятие, а также пирушка, празднество и страстная, нередкая в Гурии любовь воодушевляют каждого молодого, свободного человека, и весьма многие из них выражают свои чувства в легкой и довольно мелодичной импровизации».

«Хотя большинство гурийцев, – говорит И. Пантюхов, – отказываются переводить свои песни на русский язык, отговариваясь невозможностью передать выражения и смысл их в другой речи, но мне удалось собрать некоторые, и я давно не встречал такой милой и страстной поэтической чепухи, какая выражена в них».

Все существующие песни относятся к новейшему времени, воспевают преимущественно любовь и по содержанию заключают в себе поэтический смысл.

Вот образчик одной из них в переводе М. Мансурова.

Указавши на некоторые особенности праздников, существующих в Имеретин, Мингрелии и Гурии, мы видим, что ко многим из них примешано народное суеверие, а некоторые даже и основаны на суеверии и ложном понимании истин религии. Религия и здесь не служила главным проводником нравственных начал, а осталась только в форме обряда.

Вообще в религиозных понятиях всех трех народностей много наивного и детского. Случалось, например, что крестьяне, недовольные священником, берут в руки образ и присягают никогда не ходить к нему в церковь, не исповедоваться, не причащаться, не крестить детей и не приглашать его для исполнения треб. Иногда даже туземцы проклинали своего священника. Имеретины, например, не считают грехом принять ложную присягу, если она производится не по их древнему обычаю перед образом – а перед крестом и Евангелием, и последнюю они называют русскою присягою. Явный вор, неоднократно изобличенный в своем дурном поведении и пойманный с поличным, принимает ложную присягу без всякого страха и угрызений совести, потому что предварительно он успел забежать в дом и, вынув из люльки своего ребенка, полежал несколько минут на его месте.

Страница