Спарта. Миф и реальность - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Печатнова cтр.№ 25

Этот взгляд на время возникновения эфората впервые возник, по-видимому, в конце V в., когда составители хроник стали ревностно заниматься списками должностных лиц. Тогда обнаружилось, что список эфоров-эпонимов ведется с 754/3 г., а Ликург, согласно древней традиции, жил гораздо раньше ^[63]. Основываясь на этой дате, тут же нашли и возможного автора эфората. Им был объявлен царь Феопомп — руководитель спартанской армии во время Первой Мессенской войны ^[64]. Эту версию об авторстве Феопомпа знали уже Платон и Аристотель и считали ее вполне достоверной.

Поскольку в нашей традиции учреждение эфората связывается с царем Феопомпом (785–738) и Первой Мессенской войной (743–724), то этот институт введен был, скорее всего, приблизительно в то время, с которого начинается традиционный список эфоров-эпонимов, приводимый александрийскими учеными Эратосфеном и Аполлодором (Apollod. Chron. 244 F 335 а) ^[65], то есть около 754/3 г. или немногими годами позже. Большинство исследователей не сомневаются в достоверности списка эфоров-эпонимов, хотя, возможно, самые первые имена в этом списке, как и в списке спартанских царей, были фиктивными. При своем создании коллегия эфоров мыслилась как магистратура «второго плана», подчиненная царям и геронтам. Возможно, первоначально эфоров назначали сами цари из числа своих родственников и друзей. Таким образом, ими могли стать только знатные люди наподобие критских космов (Arist. Pol. II. 7. 5. 1272 а). Но поскольку в классическое время эта должность была уже выборной, то сам переход от принципа назначения к выборному принципу должен был произойти еще в период архаики. когда именно случился этот важный сдвиг в сторону создания регулярной выборной магистратуры и эфорат окончательно эмансипировался от царской власти, сказать трудно. Во всяком случае, эта трансформация, скорее всего, произошла задолго до середины VI в., ибо к этому моменту эфорат выступает уже как совершенно самостоятельная политическая сила. В немалой степени преобразованию эфората мог способствовать военный фактор: затяжные войны с Мессенией не давали возможности царям уделять достаточно времени своим «мирным» обязанностям, особенно в судебной сфере. В результате «царский» эфорат постепенно превратился в орган, уже мало зависимый от царей.

Античное предание, по-видимому, верно передает основной мотив создания этой должности: необходимость постоянного присутствия в самой Спарте должностных лиц, призванных исполнять судебные функции, ранее принадлежавшие исключительно спартанским царям (Plut. Clеom. 10). Видимо, в представлении царей эфоры должны были стать их заместителями в судебной сфере точно так же, как пифии уже были их заместителями в деле сношения с пифийским Аполлоном (Her. VI. 57). В условиях длительной войны с Мессенией подобная передача части «городских» функций от царей к их заместителям представляется вполне возможной. В дальнейшем эфоры навсегда сохранили свой чисто гражданский статус, ^[66] во всех прочих отношениях претерпев значительные изменения. Ведь эфорат классического периода — это уже совсем другая магистратура, в неприкосновенности сохранившая от момента своего создания, пожалуй, только название. Даже численный состав эфоров, равный пята, не обязательно соответствовал их первоначальному количеству. Число эфоров, как правило, связывают с территориальным делением на пять спартанских деревень, или об ^[67]. Но это деление само не является первоначальным, оно сменило деление на три дорийские филы. Поэтому те, кто считает эфорат исконно дорийским институтом, полагают, что первоначально коллегия эфоров могла состоять из двух или трех членов ^[68].

Мнение об эфорате как институте, возникшем после Ликурга и никак не связанном с этим великим законодателем, уже в IV в. стало общепринятым в Спарте и воспринималось как самоочевидный факт. Распространению и укоренению этой версии немало способствовали сами спартанские цари. Они были жизненно заинтересованы в том, чтобы лишить эфорат ореола святости и неприкосновенности, объявив его институтом, никак не связанным с Ликургом. Спартанские цари не раз использовали в своих политических целях этот аргумент — неликургово происхождение эфората. Ничто не могло нанести больший вред авторитету эфората, чем подобное утверждение. В конце концов царю Клеомену III в 227 г. до н. э. удалось избавиться от эфората самым радикальным образом — путем убийства эфоров и уничтожения самого института (Plut. Cleom. 8–10). Эти свои противоправные действия Клеомен и его сторонники объясняли согражданам как возвращение к золотому веку Ликурга и как очищение Спарты от той скверны, которая завелась здесь позже.

Плутарх, для которого основным источником знаний о спартанских учреждениях был, по-видимому, Аристотель, приводит подробную версию возникновения эфората: «…во время сильно затянувшейся войны против мессенцев цари, постоянно занятые походами, стали выбирать судей из числа своих друзей и оставляли их гражданам вместо себя, назвав эфорами, то есть "блюстителями". Сначала они были просто царскими слугами и помощниками, однако мало-помалу сами вошли в силу, и так, незаметно, образовалась как бы особая должность, или управление» (Plut. Cleom. 10. 3–5). Согласно Плутарху, эфорат постепенно эволюционировал от органа, подчиненного царям, к самостоятельно правящей коллегии.