Русский ориентализм. Азия в российском сознании от эпохи Петра Великого до Белой эмиграции - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Схиммельпеннинк ван дер Ойе cтр.№ 76

Раздраженный тем, что не может поставить восточный факультет на колени, министр приказывал проводить одну проверку за другой, но это не возымело почти никакого действия ⁷³⁰. Наиболее осмысленным был анализ, проведенный экстраординарным профессором Московского университета Ф. Е. Коршем, специалистом-классиком, занимавшимся также и восточными языками. В отчете 1896 г. Корш указывал, что отход от исключительно практической ориентации обучения был совершенно естественен: «Она мало-помалу отступала от практики и развивалась в сторону теории… Таким образом, восточный факультет, сознавая себя частью высшего учебного заведения, университета, шел нога в ногу с западными исследователями Востока и, разрабатывая науку, несколько ослабил свое внимание к практике». Как бы подвергая критике петербургских профессоров за их предпочтение академической подготовке перед практической, он при этом говорил: «Восточный факультет С.-Петербургского университета виноват тем, что действовал как факультет университета», и делал вывод о нереалистичности желаний министра. Если министр хочет готовить государственных чиновников, владеющих азиатскими языками, он должен учредить для этой цели отдельный институт ⁷³¹.

Вероятно, одной из причин, благодаря которым профессорам Санкт-Петербурга удавалось противостоять давлению властей, стало существование альтернативных учебных заведений, таких как Лазаревский институт восточных языков в Москве ⁷³². Основанный в 1814 г. состоятельной армянской семьей для обучения своих соотечественников, институт строил свой учебный план на изучении ближневосточных и кавказских языков. Русские студенты также принимались в институт, и по мере роста государственных интересов в этих регионах на протяжении всего XIX в. повышался и уровень внимания властей к этому заведению. В 1871 г. министр просвещения граф Дмитрий Толстой организовал специальные продвинутые трехлетние курсы в Лазаревском институте по модели учебного курса ориенталистики в Санкт-Петербургском университете, но с бо́льшим уклоном в практику. Первоначально нацеленный на подготовку переводчиков и консульских работников план включал преподавание арабского, персидского и турецко-татарского языков, а также по выбору грузинского и армянского.

Временное увлечение властей темой Дальнего Востока на рубеже веков привело к созданию похожего института и во Владивостоке ⁷³³. Строительство Транссибирской железной дороги и амбициозные планы в Северном Китае, родившиеся после заключения союза с династией Цин в 1896 г., породили чрезвычайно острую необходимость в чиновниках, владеющих дальневосточными языками. В 1899 г. министр финансов Сергей Витте, главный архитектор тихоокеанской авантюры Николая II, договорился об открытии в портовом городе Восточного института. В учебном заведении, перед которым поставили цель подготовить «лиц для административной и торгово-промышленной деятельности на Востоке», преподавались китайский, японский, корейский, монгольский, маньчжурский и начиная с 1906 г. тибетский языки. Студенты потянулись во владивостокский институт, и к 1916 г. он выпустил около трехсот гражданских и более двухсот военных специалистов.

Одним из наиболее выдающихся профессоров восточного факультета Санкт-Петербургского университета являлся Василий Павлович Васильев, преподававший китайский язык на протяжении почти полувека. Выпускник казанской школы востоковедения, Васильев продолжал ее многие традиции в столице, включая усиленное внимание к языковой подготовке в Азии, прочную связь с первоисточниками и объективное, но не негативное отношение к Востоку в целом. В то же время общее мировоззрение профессора, сочетавшее научный материализм, веру в прогресс и оппозицию властям, было типичным для русской интеллигенции постромантического периода.

Васильев родился в 1818 г. в Нижнем Новгороде, волжском торговом городе. Отец его был служащим невысокого ранга в губернской администрации, оба родителя происходили из духовенства, и мальчика первые годы обучал на дому дьякон. Васильев-старший быстро распознал таланты сына к обучению и начал готовить мальчика к поступлению в университет, отправив его в городскую гимназию. Амбиции Василия едва не потерпели крах после смерти отца в 1832 г., поскольку вдова и дети остались в крайне стесненных материальных условиях. В результате подростку пришлось два года работать репетитором, чтобы поддержать мать и накопить денег на учебу.

Детские годы Васильева сложно назвать счастливыми. В краткой автобиографии, написанной в последние годы жизни, он посвятил три с половиной страницы описанию своих невзгод и только один абзац – профессиональным достижениям. Его первые воспоминания были связаны со смертью родственников, побоями отца и бедностью. С печальной усмешкой он вспоминает, что ребенком «мне приходило в голову, что весь мир создан исключительно для меня, чтобы меня мучить: что все меня окружающее обман – вот я был самородный буддист» ⁷³⁴. Настроение его так и не улучшилось. Разочарование, фрустрации, печаль – постоянно присутствующие темы в его биографиях. На официальном портрете – фотографии Васильев, снятый на пике его академического успеха, преисполнен глубокой меланхолией.

Летом 1834 г. в возрасте 16 лет Васильев переезжает в Казань, чтобы сдать вступительный экзамен в университет на медицинский факультет. Но поступив, он не смог платить за обучение. После длительного выпрашивания денег у ректора, ему дали стипендию на изучение монгольского языка вместе с Осипом Ковалевским, только начавшим преподавание в Разряде восточной словесности. Чтобы лучше выучить язык, Васильев поселился у бурятского ламы. Он полностью оправдал доверие ректора. Уже на второй год успехи Васильева в учебе принесли ему серебряную медаль, а в конце третьего года он получил премию 300 рублей от Министерства просвещения за сочинение о Тибете. В тот год, когда в отдел пришел работать бывший член Духовной миссии в Пекине архимандрит Даниил (Сивиллов), Васильев также принялся за изучение китайского языка. Он продолжал с легкостью менять предметы своих занятий в Казанском университете, защитив в 1839 г. первую для Казани магистерскую работу по монгольской словесности с диссертацией «Об основах буддийской философии».